Сайт подводной лодки Б-39

Вспоминает капитан 1 ранга в отставке Николай ШУМКОВ, бывший командир подводной лодки - Б-130,а на тот момент капитан 3 ранга, которая осенью 1962 года прорывала американскую блокаду.

На Кубу в рамках стратегической операции «Анадырь», прорывались скрытно, каждая лодка в своей полосе, и связи между собой не имели. Когда время от времени всплывали для зарядки аккумуляторных батарей, то попадали в девятибалльный шторм. Вахтенные офицеры и сигнальщики наверху, в ограждении рубок, стояли пристегнутые пожарными поясами, чтобы не смыло в океан.

Неизвестно: знали ли американцы, что у нас на борту ядерное оружие? Тем не менее нам навстречу вышли сразу несколько противолодочных авианосных группировок. Конкретно против моей Б-130 действовал авианосец «Эссекс» с 8 - 10 кораблями охранения. До 100 вылетов в день совершала искавшая нас базовая патрульная авиация. Стояла задача - гонять нас до изнеможения, заставить всплыть и не позволить пройти на Кубу. Первыми за сотни километров от побережья США нас засекли проложенные по океанскому дну подводные гидрофоны американской системы целеуказания СОСУС. И началось... Не то что всплыть для подзарядки батарей - свежего воздуха вдохнуть не давали. А без зарядки нельзя. Поэтому едва немного оторвались от американцев, ночью в Саргассовом море я решил всплывать. Только начали подзаряжать вконец обесточенную батарею (а на это дело надо было порядка 12 часов), акустики докладывают: один пеленг! Другой! Третий! Дистанция около 8 миль. Это и вышел на меня «Эссекс» с десятком эсминцев. Оружие сразу они вряд ли бы применили, а вот ночной таран – это вполне могло быть. Потом выдали бы за простое навигационное происшествие. Ведь ходовых огней ни они, ни мы не включали. Я тогда: «Стоп зарядка! Срочное погружение!»

Едва нырнули метров на 17, как над головой шум винтов эсминца. До его киля метров шесть было, не больше. Сразу – взрыв. С интервалами в минуту – еще два. Это были гранаты, что на международном своде сигналов означало приказание всплывать. Но первая граната рванула прямо над лодкой, и было полное впечатление, что нас атакуют глубинными бомбами.

Я решил до рассвета ни за что не всплывать, корабли ведь над нами, и ночью запросто может произойти столкновение. Начал уклонение. Так до утра и бегал самым малым – 1,5-2 узла. Энергию экономил. А в 8 утра батарея окончательно «села». Даже лампочки в отсеках едва светились. Или наверх – или тонуть. Дал «пузырь», чтобы обозначить свое место, и рули на всплытие. Спереди, сзади, слева, по корме – эсминцы. Ближайший – в 50 метрах. С одного – «Бэрри» - снимают нас кинокамерой. Мы тогда головы в ограждении рубки попрятали, осматриваемся через иллюминаторы. Авианосец держался на горизонте, опасался наших торпед. В этаком эскорте малым ходом, форсированно заряжая батарею, все же идем к Кубе. Тогда один из эсминцев разворачивается, дает полный ход и на таран. В нескольких десятках метров от нашего борта круто отворачивает, и отбойная волна окатывает нашу «букашку». Нервы испытывал. Дергаться мне было бесполезно, поэтому лишь приказал сигнальщику дать американцу семафор: «Прошу прекратить хулиганские действия!» Подумал еще, что могут пойти на абордаж. Поэтому приказал нижней вахте вооружиться автоматами и пистолетами. В случае, если бы не отбились, готов был даже затопить лодку.

Когда батарею зарядил - опять пошел на подводный прорыв к Кубе. И так до 27 октября, пока Хрущев и Кеннеди не договорились. Тогда только повернули домой